В этот момент рядом остановился планетоход с журналистами, и президент мгновенно взял себя в руки.
Помахав журналистам и изобразив радостную улыбку счастливого отца, обретшего любимую дочь, он затолкал плачущую Лависсу в бронемашину, а Андрея подтолкнул к двум патрульным роботам, приказав им доставить мальчишку домой к родителям.
— Глаз с него не спускать! Он потенциальный уголовник! Я без колебаний отдал бы его под суд, если бы он был совершеннолетним и мог бы отвечать за свои поступки.
Президент хлопнул дверцей, и планетод тронулся, выезжая на дорогу. Последнее, что Андрей успел увидеть, прежде чем роботы снова схватили его, это полные слез глаза девочки.
— А ну отпусти к Баюну! — мальчик сумел вырваться у роботов, оставив у них в руках куски комбинезона, и подбежал к другой патрульной машине, в которую загружали опутанных стальными фиксаторами настолько, что они не могли даже пошевелиться, Баюна и Грохотуна.
Рогатый робот был мрачен как каменное изваяние, и от одного его взгляда патрульные роботы начинали мелко подрагивать. Они боялись рогатого великана даже опутанным и ежесекундно проверяли крепления, сковавывающие его руки и ноги.
— Баюн! — рыдал Андрей, впервые после того, как ему исполнилось восемь лет, не стесняясь своих слез. — Баюн!
Баюн повернул к мальчику голову и с жалостью посмотрел на него.
— Не плачь! — сказал он ободряюще. — Не плачь, маленький дружок! Сколько веревочка не вейся, а конец будет! Жили в шутку, а помрем взаправду!
— А ну, не разговаривай, рухлядь! Пойдешь в переплавку! — прикрикнул на него офицер звездного патруля. — А ты не хнычь, пацан, купят тебя голографического учителя!
— Можно попросить вас об одном одолжении? — вежливо обратился к офицеру Баюн. — Выдвиньте у меня, пожалуйста, из живота ящичек и отдайте его мальчику. Там семейные реликвии.
— А если там бластер? — спросил бдительный офицер, выдергивая из робота ящичек и заглядывая внутрь. — Волосы какие-то, игрушки… Хранят же… Ладно, забирай и уходи!
Он сунул ящичек мальчику, шагнул в бронемашину, и она тронулась. Андрей бросился вслед, колотя в стальной борт кулаком.
— Береги ящичек и не забывай меня! — крикнул ему Баюн.
Увидев, что машина уже отъехала и сделать больше ничего нельзя, мальчик испытал боль, острую как никогда в жизни. Он понял, что когда ноет душа, то боль намного сильнее, чем при любой ссадине, ожоге или даже переломе. Любая телесная боль рано или поздно проходит, а тоска души остается насовсем.
Заметив, что посланные президентом роботы снова собираются его схватить, Андрей перескочил через кусты и помчался в заросли. Когда-то он играл здесь в Баюном в прятки и великолепно знал эти места. Патрульные роботы вначале преследовали его, но безнадежно отстали и потеряли мальчика из виду.
Быстрый бег немного отрезвил Андрея. Задыхаясь, он рухнул грудью на траву, положив рядом ящичек Баюна. Теперь у него была возможность заглянуть в него, даже в сокровенную шкатулку робота, которую тот всегда прятал от него, но без разрешения мальчик ни за что не стал бы этого делать.